Бродский о музыке (II)
Dec. 19th, 2012 07:00 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
about_vvОтрывки из интервью Бродского Е.Петрушанской (в сети – http://magazines.russ.ru/zvezda/2003/5/brod.html).
- Ваша манера произнесения стихов близка литургической звуковой волне...
И. Б.: <…> я думаю, что изящная словесность, стихи возникли впервые как – если можно так сказать – мнемонический прием удержания музыкальной фразы, тогда, когда нотной записи еще не существовало. <…>
И все было бы прекрасно, и нотная нотация и не возникла бы, музыкальное повествование оставалось бы на уровне импровизации, если бы музыка не стала частью христианской литургии. Дело в том, что импровизировать <точнее, орнаментировать, "раскрашивать". – Е. П.> в литургии можно было в неких узаконенных пределах, ибо распевался уже строго определенный текст, и текст священный, в котором допускать какие-либо импровизации было уже, видимо, невозможно. Поэтому, чтобы соответствовать сопутствующей музыкальной фразе, строчка стала определенной, удержанной длины, текст стал организовываться в форму стиха. <…> в христианской культуре, я думаю, <…> стихи возникли именно как способ удержания (и повторения) музыкальной фразы... потом стали возникать различные типы обозначений, крюки и пр., потом нотопись стала развиваться самостоятельно, и этот брак, который на некоторое время заключили поэзия и музыка, распался, расторгся. <…> Нотную запись, при определенной свободе мышления, можно представить как продолжение алфавита <…>; этот язык стремительным образом эволюционировал в нечто абсолютно самостоятельное, и произошел некоторый "развод" между изящной словесностью и музыкой. <…> Но время от времени они друг по другу, грубо говоря, вздыхают – и таким образом возникают всевозможные жанровые соединения, сплавы со словом, все что угодно, от оперы до водевиля. И, до известной степени, лучшая поэзия, которую мы знаем, "музыкальна": в ней присутствует этот музыкальный элемент, когда, помимо смысла, в сознании возникает некий музыкально-звуковой ряд...
- А что в настоящее время для вас является враждебным музыкальным "знаком", звуковым образом пошлости – и всего ненавистного для вас?
И. Б.: <...> Если раньше существовал такой внятный враг в виде отечественной официальной культуры, то теперь враг повсеместен. На него натыкаешься на каждом шагу; этот грохот, грохот "попсы". Весь этот "muzak", давящий рок-н-ролл. Можно много чего увидеть здесь, задуматься о дьявольском умысле...
"Нечеловеческое" связано, на мой взгляд, с господством технологии, с самой идеей усиления звука. Если музыка, как я ее понимаю, это невнятный семантический и надсемантический ряд, да? – тогда то, на что твой слух сегодня постоянно буквально нарывается, это ряд (для меня) внесемантический или даже принципиально антисемантический. <…> эта выросшая на базе рок-н-ролла электронная муза – явление пророческое.
Ускорение, которое возникло (в сороковые годы, в ходе войны) с буги-вуги, уже содержало в себе своего рода пророчество о... <…> Хотя уже существовали разнообразные быстрые танцы <…>, за этим стоял некий удерживаемый ритм и некая внятная удерживаемая мелодия. Начиная с буги-вуги возникла совершенно иная ситуация <…> эти музыкальные элементы как бы уходят с сознательного уровня. То есть ритм буги-вуги уже содержал в некотором роде пророчество атомной бомбы. Это полный распад всего и вся...
- Чистая агрессия...
И. Б.: Да, чистая агрессия, чистый ритм или чистая аритмия (ибо нет точек опоры). Обесчеловеченность – когда сознание не соответствует движению...
- <...> что дал вам джаз?
И. Б.: Трудно выразить все... Ну, прежде всего он сделал нас. Раскрепостил. Даже не знаю, сам ли джаз как таковой в этом участвовал, или более – идея джаза. <...>
- У вас есть стихотворения, посвященные пианистке Елизавете Леонской. Что и почему вы любите слушать в ее исполнении?
И. Б.: Практически все. Она для меня – лучшая исполнительница, единственный музыкант, который делает для меня романтиков (для меня – "чрезмерных") выносимыми. <…>
И. Б.: <…> я думаю, что изящная словесность, стихи возникли впервые как – если можно так сказать – мнемонический прием удержания музыкальной фразы, тогда, когда нотной записи еще не существовало. <…>
И все было бы прекрасно, и нотная нотация и не возникла бы, музыкальное повествование оставалось бы на уровне импровизации, если бы музыка не стала частью христианской литургии. Дело в том, что импровизировать <точнее, орнаментировать, "раскрашивать". – Е. П.> в литургии можно было в неких узаконенных пределах, ибо распевался уже строго определенный текст, и текст священный, в котором допускать какие-либо импровизации было уже, видимо, невозможно. Поэтому, чтобы соответствовать сопутствующей музыкальной фразе, строчка стала определенной, удержанной длины, текст стал организовываться в форму стиха. <…> в христианской культуре, я думаю, <…> стихи возникли именно как способ удержания (и повторения) музыкальной фразы... потом стали возникать различные типы обозначений, крюки и пр., потом нотопись стала развиваться самостоятельно, и этот брак, который на некоторое время заключили поэзия и музыка, распался, расторгся. <…> Нотную запись, при определенной свободе мышления, можно представить как продолжение алфавита <…>; этот язык стремительным образом эволюционировал в нечто абсолютно самостоятельное, и произошел некоторый "развод" между изящной словесностью и музыкой. <…> Но время от времени они друг по другу, грубо говоря, вздыхают – и таким образом возникают всевозможные жанровые соединения, сплавы со словом, все что угодно, от оперы до водевиля. И, до известной степени, лучшая поэзия, которую мы знаем, "музыкальна": в ней присутствует этот музыкальный элемент, когда, помимо смысла, в сознании возникает некий музыкально-звуковой ряд...
- А что в настоящее время для вас является враждебным музыкальным "знаком", звуковым образом пошлости – и всего ненавистного для вас?
И. Б.: <...> Если раньше существовал такой внятный враг в виде отечественной официальной культуры, то теперь враг повсеместен. На него натыкаешься на каждом шагу; этот грохот, грохот "попсы". Весь этот "muzak", давящий рок-н-ролл. Можно много чего увидеть здесь, задуматься о дьявольском умысле...
"Нечеловеческое" связано, на мой взгляд, с господством технологии, с самой идеей усиления звука. Если музыка, как я ее понимаю, это невнятный семантический и надсемантический ряд, да? – тогда то, на что твой слух сегодня постоянно буквально нарывается, это ряд (для меня) внесемантический или даже принципиально антисемантический. <…> эта выросшая на базе рок-н-ролла электронная муза – явление пророческое.
Ускорение, которое возникло (в сороковые годы, в ходе войны) с буги-вуги, уже содержало в себе своего рода пророчество о... <…> Хотя уже существовали разнообразные быстрые танцы <…>, за этим стоял некий удерживаемый ритм и некая внятная удерживаемая мелодия. Начиная с буги-вуги возникла совершенно иная ситуация <…> эти музыкальные элементы как бы уходят с сознательного уровня. То есть ритм буги-вуги уже содержал в некотором роде пророчество атомной бомбы. Это полный распад всего и вся...
- Чистая агрессия...
И. Б.: Да, чистая агрессия, чистый ритм или чистая аритмия (ибо нет точек опоры). Обесчеловеченность – когда сознание не соответствует движению...
- <...> что дал вам джаз?
И. Б.: Трудно выразить все... Ну, прежде всего он сделал нас. Раскрепостил. Даже не знаю, сам ли джаз как таковой в этом участвовал, или более – идея джаза. <...>
- У вас есть стихотворения, посвященные пианистке Елизавете Леонской. Что и почему вы любите слушать в ее исполнении?
И. Б.: Практически все. Она для меня – лучшая исполнительница, единственный музыкант, который делает для меня романтиков (для меня – "чрезмерных") выносимыми. <…>
