Сюжет у Высоцкого (I)
Jun. 24th, 2012 03:19 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
about_vvОдну из первых своих статей о ВВ, в 1989 году, я написала о сюжетах песен Высоцкого.
В 1993-м статья была опубликована в киевской газете “Высоцкий: время, наследие, судьба” (№ 3 и 4), а в 2003-м – в моей книжке “Но есть, однако же, еще предположенье…” (вып. 2 авторской серии “Высоцкий и его песни”; в сети – http://lib.ru/CULTURE/MUSIC/TOMENCHUK/wysockij2.txt ). Там я писала вот что.
В 1993-м статья была опубликована в киевской газете “Высоцкий: время, наследие, судьба” (№ 3 и 4), а в 2003-м – в моей книжке “Но есть, однако же, еще предположенье…” (вып. 2 авторской серии “Высоцкий и его песни”; в сети – http://lib.ru/CULTURE/MUSIC/TOMENCHUK/wysockij2.txt ). Там я писала вот что.
* * *
Пунктирное изложение событий – общая черта многих текстов Высоцкого. Даже в песнях, которые мы ощущаем сюжетными (“В тот вечер я не пил, не пел...”, “Это был воскресный день...”, “Про Сережку Фомина”), связность сюжета относительна.
Сюжеты песен Высоцкого – как совокупность действий, событий – оставляют ощущение чего-то недостроенного, начатого и брошенного. Часто ВВ обрывает рассказ на самом интересном, когда сакраментальное “чем дело кончилось?” повисает в воздухе, постоянно прерывает течение сюжета отступлениями. Я тогда назвала это: островки сюжета в море лирических стихий.
Пример четко начатого, но не завершенного сюжета, – “Едешь ли в поезде, в автомобиле...”. Сюжет (“... Вот вам авария: в Замоскворечье // Трое везли хоронить одного...”) длится четыре строфы, а потом плавно исчезает из текста.
Интересна история этого произведения. Знакомый Высоцкого Б. Диодоров вспоминал:
Сюжеты песен Высоцкого – как совокупность действий, событий – оставляют ощущение чего-то недостроенного, начатого и брошенного. Часто ВВ обрывает рассказ на самом интересном, когда сакраментальное “чем дело кончилось?” повисает в воздухе, постоянно прерывает течение сюжета отступлениями. Я тогда назвала это: островки сюжета в море лирических стихий.
Пример четко начатого, но не завершенного сюжета, – “Едешь ли в поезде, в автомобиле...”. Сюжет (“... Вот вам авария: в Замоскворечье // Трое везли хоронить одного...”) длится четыре строфы, а потом плавно исчезает из текста.
Интересна история этого произведения. Знакомый Высоцкого Б. Диодоров вспоминал:
“Один таксист рассказал ему про очень необычную автокатастрофу: разбился катафалк, и все сопровождавшие гроб погибли. – Все? – спрашивает Володя. – Все. – А покойник? – А что покойник? Ему – ничего” (Диодоров Б. Мы не работали вместе // Высоцкий: время, наследие, судьба. 1992, № 3. С. 8).
Смотрите, как преображается реальный сюжет у Высоцкого: “Все – и шофер – получили увечья...”. Ясно, зачем поэту такая трансформация: для продолжения сюжета. Ведь если бы все погибли, продолжать было бы нечего, сюжет лишился бы своего двигателя – действующих лиц. Значит, нужен Высоцкому сюжет.
Понятно, что особенности сюжетов тесно связаны со свойствами художественного времени, характерными для данного автора. В статье про сюжеты у Высоцкого я писала о том, что в “Песне студентов-археологов” время от одного эпизода к другому (“детство”, “студенчество” и т.д.) движется резкими скачками, а внутри них замирает. События в эпизодах совершаются как бы вне конкретного времени: обычно, постоянно, чуть ли не всегда (“Домой таскал… в институт притаскивал…”). И это характерно для многих текстов ВВ, в том числе и ощущаемых сюжетными. А ведь сюжет образуется движением событий во времени.
В других текстах Высоцкого сюжетов даже в ослабленном варианте нет, а есть нанизывание событий, действий, между собой не связанных.
Вот финал той давней статьи.
Понятно, что особенности сюжетов тесно связаны со свойствами художественного времени, характерными для данного автора. В статье про сюжеты у Высоцкого я писала о том, что в “Песне студентов-археологов” время от одного эпизода к другому (“детство”, “студенчество” и т.д.) движется резкими скачками, а внутри них замирает. События в эпизодах совершаются как бы вне конкретного времени: обычно, постоянно, чуть ли не всегда (“Домой таскал… в институт притаскивал…”). И это характерно для многих текстов ВВ, в том числе и ощущаемых сюжетными. А ведь сюжет образуется движением событий во времени.
В других текстах Высоцкого сюжетов даже в ослабленном варианте нет, а есть нанизывание событий, действий, между собой не связанных.
Вот финал той давней статьи.
“Пожалуй, мы, с одной стороны, переоцениваем сюжеты песен Высоцкого, а с другой – недооцениваем их. Нам кажется, что сюжет занимает в песне гораздо большее место, чем есть на самом деле. Это потому, что в памяти остается сюжет, который мы домысливаем на основе текстовых намеков.
ВВ провоцирует на такое досочинение. Прежде всего тем, что он почти всегда ориентируется на сюжеты, всем хорошо знакомые то ли по жизни, то ли по книжкам. Вот и ответ на вопрос, зачем Высоцкому такой сюжет: чтобы завлечь, включить на полные обороты воображение слушателя, вовлечь его в границы песни, в сотворчество. Ну и мы откликаемся на заманчивую провокацию, что имеет по крайней мере два следствия.
Во-первых, при этом обычно теряются из виду самые разные индивидуальные, специфически-высоцкие детали реальных текстов. Человеку, занятому досочинением типичного сюжета, попросту не до них. А во-вторых, картины, оставшиеся в итоге в памяти, оказываются неизмеримо стандартнее, чем “эскизы”, которые набросал в песне сам поэт. Воображение слушателя скользит по накатанной колее. Получив первоначальный импульс, оно тут же отталкивается от текста, не очень с ним потом сверяясь.
Я хочу сказать, что, мгновенно схватывая и развивая то типичное, привычное, знакомое, что есть в основе сюжетов Высоцкого, мы часто не замечаем того нового, индивидуального, что поэт в них привносит. Может быть, настолько сильный толчок дает текст нашему воображению, что оно вырывается из поля текстового притяжения? Если это так, то главную роль в силе импульса играет замечательное умение поэта найти и отлить в слове точную, яркую, дразнящую воображение деталь”.
ВВ провоцирует на такое досочинение. Прежде всего тем, что он почти всегда ориентируется на сюжеты, всем хорошо знакомые то ли по жизни, то ли по книжкам. Вот и ответ на вопрос, зачем Высоцкому такой сюжет: чтобы завлечь, включить на полные обороты воображение слушателя, вовлечь его в границы песни, в сотворчество. Ну и мы откликаемся на заманчивую провокацию, что имеет по крайней мере два следствия.
Во-первых, при этом обычно теряются из виду самые разные индивидуальные, специфически-высоцкие детали реальных текстов. Человеку, занятому досочинением типичного сюжета, попросту не до них. А во-вторых, картины, оставшиеся в итоге в памяти, оказываются неизмеримо стандартнее, чем “эскизы”, которые набросал в песне сам поэт. Воображение слушателя скользит по накатанной колее. Получив первоначальный импульс, оно тут же отталкивается от текста, не очень с ним потом сверяясь.
Я хочу сказать, что, мгновенно схватывая и развивая то типичное, привычное, знакомое, что есть в основе сюжетов Высоцкого, мы часто не замечаем того нового, индивидуального, что поэт в них привносит. Может быть, настолько сильный толчок дает текст нашему воображению, что оно вырывается из поля текстового притяжения? Если это так, то главную роль в силе импульса играет замечательное умение поэта найти и отлить в слове точную, яркую, дразнящую воображение деталь”.
* * *
В прошлом году в очередном воронежском сборнике была опубликована статья С.Уваровой на ту же тему (в сети: http://vv.mediaplanet.ru/bibliography). Вот ее основные положения.
Исследователи творчества Высоцкого воспринимают его как автора сюжетного, а его песню часто именуют балладой, под которой подразумевают песенный жанр, имеющий сюжет.
Жанровое наименование баллады у Высоцкого закрепилось за песнями “Баллада о брошенном корабле”, “Баллада о бане”, “Баллада о гипсе”, “Баллада о короткой шее”, “Баллада о детстве”, “Баллада о любви”, “Баллада о борьбе”. С. Уварова утверждает, что ни в одной из этих песен нет сколько-нибудь развернутого событийного ряда. В центре каждой – понятие или образ, которому дано развернутое поэтическое толкование. Даже при наличии отдельных эпизодов с действием, течение времени для всей песни в целом несущественно. Вывод: баллады Высоцкого бессобытийны.
Если взглянуть на другие песенные названия у Высоцкого, отсылающие к повествовательным жанрам, то и здесь ожидание сюжетности могут не оправдаться. Показательный пример – “Пародия на плохой детектив”, в которой пародируются все аксессуары шпионского детектива, кроме собственно действия. События называются, а не происходят. По-видимому, цель этой пародии Высоцкого и состояла в том, чтобы высмеять детектив без сюжета.
В песнях-сказках ВВ тоже может не быть стройного сюжета. Такая сюжетная сказка, как песня “Про дикого вепря”, где события развиваются последовательно и непрерывно, у Высоцкого скорее редкость. Большинство его сказок слагаются из не связанных между собой во времени эпизодов, где обыгрываются узнаваемые типажи и аксессуары сказочного мира.
Далеко не все песни Высоцкого обладают разворачивающимся во времени событийным рядом. Более того, далеко не все содержат в себе событие.
Непременным условием события является реальность происходящего изменения. Если герой лишь желает, мечтает, воображает, видит во сне некое событие, – современная нарратология не считает это событием. Судя по статье, ее автор безоговорочно согласна с этой точкой зрения. Исходя из нее, С.Уварова называет “не обладающими событийностью” следующие тексты Высоцкого: “Штрафные батальоны”, “В холода, в холода...”, “Прощание с горами”, “Корабли”, “Кони привередливые”, “Сыт я по горло, до подбородка...”, “Гололед”, “Песня конченого человека”, “Про чёрта”, “Штормит весь вечер, и пока...”, “Райские яблоки”. Например, последним трем текстам отказано в событийности потому, что в них описываются мнимые события.
Для всех этих и подобных им песен
Жанровое наименование баллады у Высоцкого закрепилось за песнями “Баллада о брошенном корабле”, “Баллада о бане”, “Баллада о гипсе”, “Баллада о короткой шее”, “Баллада о детстве”, “Баллада о любви”, “Баллада о борьбе”. С. Уварова утверждает, что ни в одной из этих песен нет сколько-нибудь развернутого событийного ряда. В центре каждой – понятие или образ, которому дано развернутое поэтическое толкование. Даже при наличии отдельных эпизодов с действием, течение времени для всей песни в целом несущественно. Вывод: баллады Высоцкого бессобытийны.
Если взглянуть на другие песенные названия у Высоцкого, отсылающие к повествовательным жанрам, то и здесь ожидание сюжетности могут не оправдаться. Показательный пример – “Пародия на плохой детектив”, в которой пародируются все аксессуары шпионского детектива, кроме собственно действия. События называются, а не происходят. По-видимому, цель этой пародии Высоцкого и состояла в том, чтобы высмеять детектив без сюжета.
В песнях-сказках ВВ тоже может не быть стройного сюжета. Такая сюжетная сказка, как песня “Про дикого вепря”, где события развиваются последовательно и непрерывно, у Высоцкого скорее редкость. Большинство его сказок слагаются из не связанных между собой во времени эпизодов, где обыгрываются узнаваемые типажи и аксессуары сказочного мира.
Далеко не все песни Высоцкого обладают разворачивающимся во времени событийным рядом. Более того, далеко не все содержат в себе событие.
Непременным условием события является реальность происходящего изменения. Если герой лишь желает, мечтает, воображает, видит во сне некое событие, – современная нарратология не считает это событием. Судя по статье, ее автор безоговорочно согласна с этой точкой зрения. Исходя из нее, С.Уварова называет “не обладающими событийностью” следующие тексты Высоцкого: “Штрафные батальоны”, “В холода, в холода...”, “Прощание с горами”, “Корабли”, “Кони привередливые”, “Сыт я по горло, до подбородка...”, “Гололед”, “Песня конченого человека”, “Про чёрта”, “Штормит весь вечер, и пока...”, “Райские яблоки”. Например, последним трем текстам отказано в событийности потому, что в них описываются мнимые события.
Для всех этих и подобных им песен
“неактуально течение времени по отношению к событию. Время не играет роли. Связь различных происшествий (если таковые имеются) не зависит от времени и не носит последовательный по отношению друг к другу характер. Поэтому они могут находиться в одном синтаксическом ряду с непроисшествиями (так происшествие получил по морде Саня Соколов стоит в одном ряду с констатацией факта (такси "не остановите – даже ни проси!")”.
Вывод этой части статьи: песен с развернутым событийным рядом и действующими лицами у Высоцкого не так много, как это может показаться на первый взгляд.
Но есть небольшая группа сюжетных песен, в которой
Но есть небольшая группа сюжетных песен, в которой
“выделяется одна сюжетная доминанта: сюжет преодоления. Для него характерно следующее построение.
1. Безнадежная, безвыходная исходная ситуация. Герой-одиночка загнан, зажат в тиски.
2. Неимоверное напряжение сил героя, направленное на попытку вырваться, выйти из данной ситуации.
3. Результатом становится прорыв, следствием которого иногда становится трагическая гибель героя.
Эту сюжетную модель можно считать классической для Высоцкого. Она присутствует во всех его наиболее известных песнях: "Бег иноходца", "Чужая колея", "Очи черные", "Две судьбы", "Охота на волков", и другие”.
1. Безнадежная, безвыходная исходная ситуация. Герой-одиночка загнан, зажат в тиски.
2. Неимоверное напряжение сил героя, направленное на попытку вырваться, выйти из данной ситуации.
3. Результатом становится прорыв, следствием которого иногда становится трагическая гибель героя.
Эту сюжетную модель можно считать классической для Высоцкого. Она присутствует во всех его наиболее известных песнях: "Бег иноходца", "Чужая колея", "Очи черные", "Две судьбы", "Охота на волков", и другие”.
Однако, замечает С.Уварова, песни Высоцкого все же в основе своей описательны. Даже имеющееся в песне действие или событие часто выполняет функцию фрагмента общей картины. Этот тезис иллюстрируется песней “Мои похорона”, в которой, по мнению автора статьи,
“действия персонажей трудно расположить во времени, да время и не важно. Песня не обладает темпоральной структурой. Не случайно все происходит в нереальном модусе, во сне, в грезе, а действующими лицами оказываются сказочные персонажи”.
Заключительные выводы С.Уваровой о сюжетах у Высоцкого: 1) “Видимо, по отношению к песенному творчеству Высоцкого имеет смысл говорить о сюжете в старом, не нарратологическом смысле этого слова, как об общей теме произведения”, 2) описательный по преимуществу характер песенного творчества Высоцкого объясняется свойствами времени в его художественном мире, которому (времени) – здесь цитируется статья Лии Кац о времени в текстах ВВ – не свойственна длимость, процессуальность, а свойственна фрагментарность.
(Далi буде)
