Константин Мустафиди (II)
Sep. 1st, 2012 11:00 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
about_vvПродолжение рассказа К.Мустафиди о знакомстве с Высоцким и записях песен ВВ, которые он делал в середине 70-х годов.
Второй раз мы писали уже дома у Володи на Матвеевской. Я попросил своего товарища одного привезти специально из Японии систему, Володя за нее деньги заплатил – всё как положено. И вот тогда приблизительно или, скорее, во время первой записи возникла идея, что надо всё записать. Это была моя идея. Он говорит что да, конечно, это хорошо, – на что? И вот после купили эту технику – магнитофон «Акай», Пионер – там был усилитель, колонки – ему это жутко нравилось. Аппаратура была очень хорошая. В первый раз пленка была записана у меня. А дальше как бы пошло продолжение – на его аппаратуре дома у него. Писали мы всегда вдвоем – он никогда сам не писал.
Но несколько условий мы оговорили. Первое, что я буду хранить архивы. Второе что это архивы дома у Володи не могут быть, потому что украдут – совершенно даже нет вопросов. Поэтому я приходил со своими пленками и записывал. И уносил. Всё что ему нужно было я, естественно, переписывал. Он иногда просил для кого-то сделать. Это было нечасто. Промыслову в Моссовет, например, когда вопрос решался с квартирой. Одна кассета. Для Марины писал. Ещё кому-то для ребят писал. Мне сейчас трудно вспомнить...
Мы начали писать. Было единственное что – репертуар он определял сам. Я его, например, просил песни из «Вертикали» записать, а он сказал: «Нет, то, что записано на студиях, для фильмов, писать не будем». Ну не будем, так не будем. Не писал он, конечно чужих вещей, Хотя некоторые песни других авторов он когда-то пел в компаниях, на концертах даже, объявляя, что это не его песня, Игоря Кохановского, например, «Бабье лето он пел. Но это мы не писали. И в общей сложности как я помню, мы записали около четырехсот песен. Иногда приходилось переписывать – мы начинали писать, а потом он сбивался или ему не понравилось что-то, и начинали заново. Или с голосом например что-то... Перематывали пленку и записывали заново.
Поначалу разгон был хороший, а потом у него как-то этот энтузиазм спал... Он был всё время занят. То на съемках, то театр... Он сам говорил: «Давай запишем!» Я деликатно просил выбрать время. Дергать, конечно, не мог, не в тех отношениях мы были. Потом он много ездил по Союзу с концертами, понятно, – зарабатывание денег, все таки на Марину хотелось произвести впечатление. Он очень хотел всё-таки чувствовать себя человеком независимым. Естественно, дом этот, строительство, дача у Володарского, там много чего было. Накладывалось всё. И естественно, тормозило процесс.
Писали не более 10 вещей за один раз. Трудно, во-первых, он пел, уставал. Восемь-десять песен. Когда писали, мы же не думали, что всё это кончится. Как это могло кончиться? Писали, чтобы был архив. Даже не архив, а такая базовая коллекция, он об архиве не думал, он хотел, чтобы был комплект хорошо записанных вещей. С которых можно, вот как он скажет, – Промыслову, или для Марины сделать запись, для матери, для отца.
Да и уже в то время, у него пошли в Париже записи. И уже начали выпускать пластинки. Вообще пластинки это вопрос для него был принципиальный, это было очень сложно не только репертуар согласовать, а пробить песни вообще.
Потом появилась у Бабека сумасшедшая аппаратура, с моей просто несоизмеримая – у него она стояла на даче в Барвихе. Там у него был каминный зал с огромными колонками киловаттными. А в смежной комнате сзади стояла эта вся аппаратура. Тогда это было очень круто. И Бабек его немножко записал. Володя начал и у Шемякина записывать... Дело в том, что к тому моменту пик его славы был такой серьезный, и предложений очень много было Володе... Он писал и у Саши Митты. Там когда они регулярно работали... Потом оркестр Гараняна, который у нас вышел на пластинках. Мы тогда ездили с ним на студию, когда он записывал с оркестром. На каких-то записях гараняновских я тоже был, просто слушал. Потом пластинка вышла. Это был, конечно, прорыв серьезный.
Мы записывали всё время. Я не помню сейчас, когда процесс остановился, потому что общение все равно шло. Марина приезжала, он просил что-то помочь, с матерью с его иногда отвезти куда-нибудь что-то передать. Я тогда был холостой человек, я мог кататься как хотел – время было, в общем.
Жизнь она ведь не только эти записи... Я вот, например, хорошо помню, как однажды пришлось Андрея Тарковского подвозить от Володи домой... Артура Макарова хорошо знал, Говорухина, Володарского, Вадима Туманова, Янкловича, Анатолия Гарагулю – знаменитого капитана «Грузии», Володю Борисова, Олега Халимонова
В Пицунде отдыхали рядом – он с Мариной и её ребятами в санатории, а я дикарем. Я в курсе был конечно, что они туда едут. Я тоже был на машине и отдыхал дикарем. В Пицунду в то время было очень сложно попасть. И вот разбил я там на побережье палатку, машина рядом стояла. И вот Володя с ребятами приехали ко мне. А тут как раз подошел катер с военными моряками. А Марининым ребятам же интересно, и я сказал морякам, что вот. мол, Высоцкий и детям разрешили полазить по катеру. Ну ребята зашли посмотреть – поднялись на борт, а моряки в это время занимались исследованиями какими то на дне у них были акваланги. Маринины дети попросились покататься, их там на веревке покатали, поплавали. Вот это я заснял на фотопленку, – у меня с собой фотоаппарат был, и я все это зафиксировал, значит. Ну это приятные моменты. В Одессу, Володя меня направлял к Анатолию Гарагуле на теплоход «Грузия» поплавать. С моей супругой мы ездили в круиз Одесса-Сухуми-Одесса. Тогда же он и сам прилетал в Одессу. Только не помню я, который год это был...
Но несколько условий мы оговорили. Первое, что я буду хранить архивы. Второе что это архивы дома у Володи не могут быть, потому что украдут – совершенно даже нет вопросов. Поэтому я приходил со своими пленками и записывал. И уносил. Всё что ему нужно было я, естественно, переписывал. Он иногда просил для кого-то сделать. Это было нечасто. Промыслову в Моссовет, например, когда вопрос решался с квартирой. Одна кассета. Для Марины писал. Ещё кому-то для ребят писал. Мне сейчас трудно вспомнить...
Мы начали писать. Было единственное что – репертуар он определял сам. Я его, например, просил песни из «Вертикали» записать, а он сказал: «Нет, то, что записано на студиях, для фильмов, писать не будем». Ну не будем, так не будем. Не писал он, конечно чужих вещей, Хотя некоторые песни других авторов он когда-то пел в компаниях, на концертах даже, объявляя, что это не его песня, Игоря Кохановского, например, «Бабье лето он пел. Но это мы не писали. И в общей сложности как я помню, мы записали около четырехсот песен. Иногда приходилось переписывать – мы начинали писать, а потом он сбивался или ему не понравилось что-то, и начинали заново. Или с голосом например что-то... Перематывали пленку и записывали заново.
Поначалу разгон был хороший, а потом у него как-то этот энтузиазм спал... Он был всё время занят. То на съемках, то театр... Он сам говорил: «Давай запишем!» Я деликатно просил выбрать время. Дергать, конечно, не мог, не в тех отношениях мы были. Потом он много ездил по Союзу с концертами, понятно, – зарабатывание денег, все таки на Марину хотелось произвести впечатление. Он очень хотел всё-таки чувствовать себя человеком независимым. Естественно, дом этот, строительство, дача у Володарского, там много чего было. Накладывалось всё. И естественно, тормозило процесс.
Писали не более 10 вещей за один раз. Трудно, во-первых, он пел, уставал. Восемь-десять песен. Когда писали, мы же не думали, что всё это кончится. Как это могло кончиться? Писали, чтобы был архив. Даже не архив, а такая базовая коллекция, он об архиве не думал, он хотел, чтобы был комплект хорошо записанных вещей. С которых можно, вот как он скажет, – Промыслову, или для Марины сделать запись, для матери, для отца.
Да и уже в то время, у него пошли в Париже записи. И уже начали выпускать пластинки. Вообще пластинки это вопрос для него был принципиальный, это было очень сложно не только репертуар согласовать, а пробить песни вообще.
Потом появилась у Бабека сумасшедшая аппаратура, с моей просто несоизмеримая – у него она стояла на даче в Барвихе. Там у него был каминный зал с огромными колонками киловаттными. А в смежной комнате сзади стояла эта вся аппаратура. Тогда это было очень круто. И Бабек его немножко записал. Володя начал и у Шемякина записывать... Дело в том, что к тому моменту пик его славы был такой серьезный, и предложений очень много было Володе... Он писал и у Саши Митты. Там когда они регулярно работали... Потом оркестр Гараняна, который у нас вышел на пластинках. Мы тогда ездили с ним на студию, когда он записывал с оркестром. На каких-то записях гараняновских я тоже был, просто слушал. Потом пластинка вышла. Это был, конечно, прорыв серьезный.
Мы записывали всё время. Я не помню сейчас, когда процесс остановился, потому что общение все равно шло. Марина приезжала, он просил что-то помочь, с матерью с его иногда отвезти куда-нибудь что-то передать. Я тогда был холостой человек, я мог кататься как хотел – время было, в общем.
Жизнь она ведь не только эти записи... Я вот, например, хорошо помню, как однажды пришлось Андрея Тарковского подвозить от Володи домой... Артура Макарова хорошо знал, Говорухина, Володарского, Вадима Туманова, Янкловича, Анатолия Гарагулю – знаменитого капитана «Грузии», Володю Борисова, Олега Халимонова
В Пицунде отдыхали рядом – он с Мариной и её ребятами в санатории, а я дикарем. Я в курсе был конечно, что они туда едут. Я тоже был на машине и отдыхал дикарем. В Пицунду в то время было очень сложно попасть. И вот разбил я там на побережье палатку, машина рядом стояла. И вот Володя с ребятами приехали ко мне. А тут как раз подошел катер с военными моряками. А Марининым ребятам же интересно, и я сказал морякам, что вот. мол, Высоцкий и детям разрешили полазить по катеру. Ну ребята зашли посмотреть – поднялись на борт, а моряки в это время занимались исследованиями какими то на дне у них были акваланги. Маринины дети попросились покататься, их там на веревке покатали, поплавали. Вот это я заснял на фотопленку, – у меня с собой фотоаппарат был, и я все это зафиксировал, значит. Ну это приятные моменты. В Одессу, Володя меня направлял к Анатолию Гарагуле на теплоход «Грузия» поплавать. С моей супругой мы ездили в круиз Одесса-Сухуми-Одесса. Тогда же он и сам прилетал в Одессу. Только не помню я, который год это был...
(Далi буде)
